«Мы — свидетели тектонических сдвигов пространственно-временных плит». А. Позднухов
С каждым днем океан информации становится шире. Затапливаются ненадежные плотины и дамбы — исчезают границы между аудиальным и визуальным, визуальным и кинестетическим, аудиальным и дигитальным. Если раньше творцы имели огромное количество критериев для самоопределения и последующего обособления, а часто и неприятия несоответствующих этим критериям, то сейчас от данной практики отказываются, ведь чем меньше кусочек суши, на котором ты обосновался, тем выше шанс уйти вместе с ним на дно.
Архипелаги сталкиваются и превращаются в материки, также безнадежно разграниченные внутри горами — следствием столкновения. В итоге всё та же разобщенность под видом объединения, усугубившаяся ограниченностью пространства для творчества.
Но некоторые творцы, даже оставаясь на суше, пытаются заставить стихию работать на себя: концептуальные альбомы, перформансы, акции — все это и есть свидетельство исчезновения границ в информационном потоке.
Музыка, как вода, способна просочиться куда угодно и размыть любую преграду. С одной стороны, как продукт ее проще всего довести до потребителя. С другой, как искусство она является самым надежным способом расширения сознания. Под ее напором не выдержит ни одна дверь восприятия, потому что становится очевидна формальность этой двери. Она изображена на картине «Победа» Рене Маггрита: дверь в чистом поле, никаких стен нет. Музыка может как бы обтекать ее, тем самым указывая, что все есть единое пространство.
Музыкант Александр Ситников озвучил похожую мысль относительно своего творчества, включающего сразу несколько проектов: «Это не рамки, это такая дверь. Заглядываешь в щелочку — за ней реально дофига всего. А обходишь ее кругом, и видишь, что это просто дверь стоит на поляне. Параллельный мир, типа как в «Нарнии».
В случае Александра возникает параллельный мир, в моем — параллельный ты, однако одно невозможно без другого.
Но все эти чудеса могут происходить, когда музыкальное произведение перерастает само себя и вписывается в какой-то дополнительный контекст.
«Порез на собаке» образовался летом 2015-ого года. Александр Ситников пишет слова и музыку, Ольга Чернавских создает декорации, монтирует видео, то есть отвечает за визуальную составляющую. Вместе они придумывают сюжеты и дарят свои голоса персонажам. «Кукольно-киношный союз», — определение тандема, данное Ситниковым. Музыка «Пореза» — обязательная составляющая мира, который создают Александр и Ольга, но не весь этот мир, не цель, а, скорее, средство для достижения цели. В равной, если не большей степени, уделяется внимание визуальному: Ольга делает кукол по своим и Сашиным эскизам, вместе снимают пока небольшие фильмы с их участием (можно сказать, что это клипы, но неправильно выводить песню на первый план). То есть перед нами тот самый случай, когда музыкальное произведение вошло в какой-то контекст и стало с ним единым целым.
Самый широко известный из проектов Александра Ситникова и его единомышленников — «Птицу ЕМЪ». Вероятно, потому что он легче всего усваивается за счет плотности, подробности и сюжетности текстов, чаще всего, комических. Неоднократно о «Птице» восторженно отзывался критик Артемий Троицкий, рэпер Хаски в соц.сетях писал, что все современные рэперы — наследники Ситникова, и никогда им его не превзойти, потому что он изначально более сложное существо (цитировать Хаски я не буду, т.к. он спустя некоторое время свое высказывание удалил, скажу лишь, что рэперы сравнивались с глистами). Сам Хаски, вероятно, относит и себя к наследникам. (Его произведение «Крот» перекликается с Ситниковским «На двоих» явно не случайно).
Но «Птица» закрылась так же внезапно, как появилась. А «4 позиции Бруно» — первый и все еще существующий проект с участием Александра, надеюсь, вечен. Даже концертный дебют «Поз» (ориентировочно, в 2002-м году) кое-что говорит об их стилистике: во время выступления музыканты варили рыбу, чтобы в зал шла вонь.
На сегодняшний день «4 позиции Бруно» — чуть ли не единственный глоток свежего воздуха для нашего удушенного андеграунда.
Естественно, в «Порезе на собаке» ощущается тот же почерк, что и в других проектах.
(«Грегор Замза безуспешно учится жить в теле огромного отвратительного насекомого», — на эту мысль меня натолкнула вокальная манера Ситникова, а погружение в сюжеты только ее укрепило.
Преувеличение, огромное количество деталей в равной степени свойственно и спектаклю и изучению жуков в лаборатории под микроскопом).
Но «Порез на собаке» — самый сюжетный, сказочный и приключенческий проект из всех вышеназванных.
Кстати о сюжетности, вы замечали, что сейчас в песнях многословный текст обусловлен попыткой донести какое-то умозаключение, либо достаточно абстрактное переживание?
На сюжет тексты работают очень редко, а удачно — в единичных случаях. Всё чаще встречается нагромождение никак не связанных образов, как бы подводящих слушателя к какой-то очевидной, если не банальной, истине. Тексты Ситникова импонируют мне тем, что в них нет ни одного лишнего слова. Занимается ли его компания песнями, рэпом, бессловесной музыкой — все выходит очень образно и точно, поэтому вполне логична бескомпромиссность Александра в вопросе смены направлений:
«Из «Чайфа» старик тоже диджей. Все хотят помоложе выглядеть и попадать в струю. А мы не хотим. Люди меняют свое направление на потребу дня. Куча тех, кто с нулевых перешел от драм-н-баса к дабстепу и сейчас продолжают в джуке. Или играл кто-то IDM, а потом перешел в инди гитарное, а затем обратно. Это все не эксперименты, это струя. В человеке не может быть такого перелома, что тебе вдруг захочется взять и делать что-то другое. В принципе, в электронной музыке мало содержания, в ней хотя бы за свой характерный почерк надо зацепиться. А не жонглировать тем, что сейчас появилось, качая сэмпл-паки».
Раз был упомянут один уральский коллектив, поговорим о влиянии. Все еще принято объединять группы по географическому признаку. Урал, Сибирь, Москва, Санкт-Петербург… Слушатель ожидает чего-то конкретного от музыкантов, зная, где они выросли (будто они должны держаться корней). Скорее всего, это связано с опытом рок-клубов. Особенно предвзятое отношение ощутили на себе коллективы из мрачного Екатеринбурга. Ведь в литературе его символом сделали Бориса Рыжего, в музыке — «Наутилус Помпилиус», потом добавилась электроника со всеми (как бы) сопутствующими: «Перед самым дефолтом вдруг стало понятно, что наркотики и электроника спаялись так крепко – не разорвешь. Это было такое наркодвижение. Оно принимало очень жесткие формы – особенно в регионах. Там люди доходили до совсем кошмарных состояний. Многие города, такие как Екатеринбург, просто захлебнулись героином. Через танцевалку они шагнули сразу в нарк». (DJ Фонарь (Владимир Фонарев)). Из всего этого выстраивается образ города и «типичной группы» из этого города, навязчивый поиск схожести.
Из интервью группы «Птицу ЕМЪ» порталу Look at me:
А из вашего города, кто на вас повлиял?
Саша: Да, никто. Ты «Чайф» имеешь ввиду или что? (смеются) У нас есть одна хорошая группа — «З.Л.О.». Сейчас «Цветы зла» называются.
«Цветы зла» — это от Бодлера пошло?
Саша: У них «З.Л.О.» — как аббревиатура. Играют синт-панк-нойз, даже не знаю, как описать. Многие люди не выдерживают на концертах — уходят. Они нам подарили несколько инструментов: синтезаторы, древние вонючие процессоры, которые пердят, стоит их лишь только задеть. Так что на звучание очень даже повлияли, да.
Некоторые сюжетные переклички с представителями андеграунда Екатеринбурга (и звёздами СНГ одновременно) в творчестве Ситникова иногда встречаются. Однако не стоит заострять на этом внимание, общие черты с чем-то хорошо знакомым можно найти везде. Например, если слушать только группу «Буерак», то вся музыка будет казаться похожей на «Буерак». Странно вообще говорить об оригинальности сюжета, новаторстве и так далее: всё уже было, можно смело использовать существующие образы, которые вдохновляют.
Ситников действует по принципу писателя Чака Паланика, то есть черпает идеи из реальных историй. «Порез на собаке» — уникальный во всех отношениях проект. И 24-го октября у него вышел новый альбом «ФЕГИВЕРБЕ».
На обложке фотография двери. Восприятия, конечно. Пока запертая, но это решаемый вопрос.
Загадочное слово «фегивербе» переводится с венгерского как «оружие». Может, оружие по борьбе с реальностью, в которую тело погружает душу?
Первый трек дает название всей пластинке и, в первую очередь, создает настроение. Особого внимания заслуживает бит, который хочется назвать ритм-секцией, настолько объемно и живо он звучит. Вообще бит — мера времени и характеристика движения. Мы будто быстрым бодрым шагом подходим к той самой двери на обложке и слышим за ней разговор: кажется, Саша и Оля обсуждают будущий альбом. Создают свое оружие.
Вторая композиция называется «Внутри снаружи». Наглядная иллюстрация термина «гротеск», переосмысленный сюжет песни группы «Пропаганда» «Дождь по крыше». Героиня песни «Пропаганды» делилась своими переживаниями от первого лица, а героиня Ситникова условно нема, все ее ощущения и внутри, и снаружи описывает он сам, играя роль некоего высшего разума, звучит это достаточно цинично. Метафоричные раны на сердце девочки из «Пропаганды» превращаются в незаживающие безобразные раны, изъеденные дождем. Можно сказать, что обыгрывается пафос страдания. В итоге, героиня сама превращается в дождь. «И никто никому не нужен», — совсем не сладкоголосый бог дарует избавление от мук. Чем не счастливый финал? У Ильи Кормильцева в его проекте «Чужие» была песня «Дождь», она содержала такую строчку: «Что может быть лучше, чем дождь, который сводит с ума?»
Следующую композицию исполняет Ольга Чернавских. Если Ситников зачастую поет, как Грегор Замза после превращения, то вокал Ольги ассоциируется с пением феи, которая вроде бы и добрая, и красивая, и положительный персонаж по всем критериям, но что-то с ней не так. Слушатель будто засыпает на маковом поле под ее спокойный нежный голос.
Сэмпл лопающихся пузырьков идеально соответствует содержанию куплета «Стаи мух».
«Подумаешь, беда… Отрекся от идеи», — кажется, что те самые идеи лопаются.
Но припев противоречит утешениям куплета:
«А помнишь зуд и в мышцах, и в костях.
Минуты чуть ползут и ласково блестят.
Захватывает дух. Ты храбрый и живой
И счастье стаи мух кружит над головой».
Может быть, стая мух — те самые ожившие идеи. И вот, уже автор в гостях у них, а не они у него.
Своеобразная кода звучит очень тоскливо. Появляются новые звуки: бесконечно повторяющееся падение.
«Фрегат»
Герой следующей песни от идей не отрекся. Снова Александр Ситников берет знакомый сюжет и по-своему его излагает. Персонаж строит фрегат (вспоминаем о ковчеге Ноя) и с презрением и ненавистью описывает всю гнусь, которая происходит вокруг него. Но, когда он завершил свой труд, оказалось, что нигде поблизости нет воды. То есть потоп не планировался. То ли на мир свыше уже махнули рукой, то ли самым мерзким, на самом деле, в нем был кораблестроитель.
Но он решил этот вопрос. Решил при помощи колес, да и поехал.
Думаю, тут комментарии излишни.
«Опять этот лес» — снова поет фея.
Настолько красиво, что лишний раз вспоминаешь, что попытка трактовки замысла равна попытке дозвониться до ангела-хранителя.
Девушка поет о пропавшем в лесу герое. И снова ползет время, ползет бит, толкаясь локтями от земли, как бы выбрасывая свое тело вперед, путаясь в корнях и стеблях растений: «Опять этот лес, ваш беспредел, колья и ямы, ямы и я…», — цепляется и тянется это «я..я.я.».
Среди подростков и молодежи очень популярна книга М. Петросян «Дом, в котором». Там как раз был лес, в который можно сбежать от реальности. Лес — расширенное сознание. В контексте предыдущей песни, в конце которой герой поехал на колесах, вполне логично, что он очутился в таком лесу.
«За немытым окном» поет Александр Ситников. Песни от лица женщин в его исполнении звучат великолепно, потому что в них нет никаких свойственных травести недостатков. Вполне бытовой монолог максимально неблагополучной падшей девочки доходит до абсурда. И вот в ней уже демон…
«Юдоль печали» — изменился характер бита. Темп значительно увеличился, музыка звучит в лучших традициях 90-х.
Герой страдает от несчастной, растоптанной любви и своего диагноза, которым, к его сожалению, нельзя заразить. И стреляет по животным из батиного травмата, чтобы не быть одиноким в своей клинической печали. Жалкий, убогий персонаж рассказывает свою историю под веселую музыку. И получается хоррор.
«С.» — нет бита, то есть нет никакого движения.
Потому что там, где сейчас девочка Света, о которой поет Ольга Чернавских, движения нет. Есть только свет.
Грустная, но светлая песня о смерти, как оружие против страха вечной тьмы.
И весь альбом, как оружие в борьбе с собственной слабостью, мерзостью и несовершенством.
Он необходим, когда чувствуешь себя беспомощным, жалким и мерзким насекомым.
«Жизнь насекомых» Пелевина уже не поможет, судя по тому, что сам он всерьез ударился в проповеди. Тем, кто зажат под микроскопом, нужно новое оружие в борьбе души и хитинового тела. И вот оно появилось.
