26 апреля на НАШЕм Радио прошел День самоуправления. Музыкантам предоставили возможность самим хозяйничать в качестве ведущих эфира. Впервые утреннее шоу «Подъёмники» и программы «Тариф Дневной» и «10 баллов» вели не сотрудники радио, а наши известные артисты.
С 10:00 до 11:00 в прямом эфире были Алексей Кортнев, Камиль Ларин и Александр Пушной.
ORW: Какое у вас впечатление от эфира? Легко ли было взаимодействовать между собой и со слушателями, которые звонили?
Алексей Кортнев: Мне понравилось.
Александр Пушной: Мне тоже понравилось. Я уже имею некий опыт, он помогает мне, и я сразу понял, что надо выбрать главного. Камиль должен был вести, а все остальные помогать. Мне было комфортно, потому что мы с Алексеем да и с Камилем уже не первый день знакомы.
Алексей Кортнев: И вообще мне даже кажется, что если ты не работаешь вместе с человеком, то общение с другими, окружающими нас людьми помогает. Саша много времени проводит в диалогах в студии.
Александр Пушной: А еще с гаишниками, например (смеется).
Алексей Кортнев: Поэтому мы настроены на коллективную работу.
Александр Пушной: Радиоформат приятен тем, что это — прямой эфир, а в нем есть какой-то нерв. Я долгое время не мог понять, почему, когда ты сидишь в прямом эфире и начинаешь говорить, слово, которое полностью сложилось красиво в твоем мозгу, поступая через все нейроны на язык превращается в что-то непонятное. И когда ты потом это слышишь, тебе становится стыдно. Я до сих пор не понимаю, в чем причина, потому что то же самое на записи происходит идеально. Наверное, это влияние адреналина.
Алексей Кортнев: Я думаю, конечно, это банальный адреналин.
Александр Пушной: Прямой эфир этим и прекрасен. Я считаю, что многие телевизионные программы спас бы прямой эфир. Например, заваливающийся непонятно куда проект «Слава богу ты пришел», который возродил Сергей. Надо было Шаца, конечно, вернуть, но это мое личное мнение. А что касается вообще проектов, то прямой эфир спасает многие проекты, я так считаю. Если бы КВН выходил в прямой эфир, это был бы совершенно другой нерв, если бы «Слава богу ты пришёл». Просто на радио это сделать проще.
Алексей Кортнев: Там сейчас искусственно нагнанный нерв. Я недавно принимал участие в качестве приглашенного гостя в предновогоднем КВН. Так там такой страх у всех за кулисами, все бегают как муравьи в муравейнике, которых поливают кипятком. Это другие нервы: все ужасно боятся сделать что-то не то и не так.
Александр Пушной: Ну, они боятся облажаться перед жюри, для них это — прямой эфир, а не взаимодействие со зрителем. Вообще, в наше время цифрового безумия, когда в прямой эфир может выйти любой человек из любой точки на планете, просто взяв свой телефон в руку, бояться прямых эфиров глупо. Мне кажется, это вопрос поколения. Сейчас поколение, которое считает, что так нельзя, потому что мало ли что будет — уйдет на пенсию, и придет поколение, для которого это уже естественно. То есть поколение наших детей живет в этом прямом эфире, они привыкли.
Алексей Кортнев: Согласен.
ORW: Нас приучают к этому соцсети. В Instagram уже несколько лет как есть функция прямого эфира.
Александр Пушной: Да, это способ общения. Вы считаете, что это нормально и по-другому быть не может. Вот стрим, например, на самом деле это просто выход в прямой эфир перед огромной аудиторией. С боязнью сказать что-то не так, что-то не то, кого-то обидеть, кого-то излишне похвалить. Вот и все. Для них это уже не просто часть жизни, это и есть жизнь.
ORW: Вопрос про «Нашествие». Алексей, вы собираетесь принимать участие в фестивале?
Алексей Кортнев: Да, мы будем выступать в воскресение на Большой сцене. Исполним новый материал из спектакля «В городе Лжедмитрове». Там есть три-четыре вещи, которые можно играть в отрыве от спектакля как рок-композиции. Но, конечно, не вся программа будет состоять из новья, потому что слушатели не очень это любят.
ORW: Ну, и последний вопрос: рок жив?
Алексей Кортнев: Да, жив, конечно, просто он перестал быть религией.
Александр Пушной: Рок воскрес, воистину воскрес. Буквально через пару дней это узнаем. Но я считаю, что он умирает и воскресает нерегулярно.
Алексей Кортнев: Он просто занимает определенную нишу, место на полке, там, где уже стоит джаз, балет, опера и прочее. Мы еще застали то время, когда рок был религией, а теперь это одно из направлений развлекательного искусства.
Александр Пушной: Последняя история. Что сейчас играет? (Включает на смартфоне песню). Это ребята, которым по двадцать лет, и они играют один в один Led Zeppelin.
Алексей Кортнев: А вокал еще лучше.
Александр Пушной: Это западный коллектив Greta Van Fleet. Они в этом году взяли Грэмми за Лучший рок-альбом года.
Спасибо вам большое за беседу!
ORW: Алексей и Александр сказали, что вас негласно сделали главным. Скажите, как ваши ощущения после эфира?
Камиль Ларин: Мы прекрасно общаемся и в жизни, и в эфире. Я считаю, что та лодка, на которой мы поплавали сейчас часик вместе, осталась на плаву. Всегда приятно иметь дело с умными людьми и профессионалами. Коими Александр и Леша являются. Думаю, что наш триптих органично вписался в эфир Нашего Радио.
ORW: Интересное совпадение: в фильме «День выборов» вы играете сотрудника Как бы Радио. Был ли такой образ, когда вы ехали сюда. Или это не вспоминалось?
Камиль Ларин: Нет, точно не вспоминалось, это уже давно-давно было. Этот образ сидит где-то глубоко и стал частью меня, поэтому любой поход на радио, естественно, является неким воспоминанием. Но сегодня этого не было. Выход в прямой эфир — это всегда определенный трепет и волнение — тем более без ведущих, только мы. Поэтому ощущение, что я в эфире, появилось только тогда, когда уже оказался там.
ORW: А хотели бы повторить этот опыт? С кем-то еще посотрудничать?
Камиль Ларин: Желание от меня не исходит. Если будет приглашение, с удовольствием поучаствую.
ORW: Как считаете, из молодых коллективов есть ли перспективные? Те, которые смогут поднять нашу рок-музыку и выйти на мировую сцену?
Камиль Ларин: Не могу сказать, я сейчас особо не слежу за молодежью, я ближе к театру и кино. И, как правило, наблюдаю за людьми, которые заявляют о себе очень серьезно. А так, чтобы сказать, прорастет это зерно или нет, нужно наблюдать за этим и быть уверенным в своих предположениях. В этой области я не эксперт, и не пророк.
ORW: А как относитесь к таким жанрам, как хип-хоп и рок-опера. Заслуживает ли это внимания, и имеет ли какую-то ценность. Или это баловство и желание поэкспериментировать?
Камиль Ларин: Рок-оперы, думаю, могут быть. Я всегда за то, что может прорасти на нашей земле. Если говорить о театральных постановках, то для меня музыкальный театр — это ближе к нашему менталитету, мюзикл – это несколько инородное. Поэтому рок-оперы были, есть и будут. Это как раз тот материал, который может прижиться и, самое главное, развиваться.
ORW: Какой из ныне существующих театров вы считаете прогрессивным и представляющим интерес?
Камиль Ларин: Театр Петра Фоменко. Еще мне всегда нравился Ленком, но сейчас, к сожалению, он немножко не на том уровне. А Театр Фоменко — прогрессивный и талантливый организм.
ORW: А как вы относитесь к Кириллу Серебренникову и Константину Богомолову?
Камиль Ларин: К Серебренникову я хорошо отношусь как к художнику и человеку. А Богомолова не очень понимаю и принимаю.
ORW: Последний вопрос. Сейчас, в век интернета и YouTube, не умрет ли радио?
Камиль Ларин: Помните фильм «Москва слезам не верит»? Там один из персонажей говорил, что телевидение перевернет жизнь человечества, что ничего не будет: ни кино, ни театра, ни книг, ни газет; одно сплошное телевидение. Тогда еще не было интернета, сейчас он заявляет о себе в полной мере в силу того, что в нашем обществе, за мировое не берусь говорить, дефицит общения. И, конечно, этот дефицит в полной мере восполняется за счет интернета. Но радио — это настолько живая штука! Люди консервативные всегда будут его любить и находить в нем некую отдушину. Здесь живое общение: можно позвонить, можно послушать здесь и сейчас. А в сообщениях, которыми обмениваются посредством интернета, не слышно интонацию. Люди пишут, но текст каждый может воспринять по-своему. А на радио живые люди, живое общение, живая подача и отчасти интерактив. Тем более радио сейчас стало как телевидение: его можно посмотреть. Раньше, когда делали День радио, была только закулисная кухня. И желание посмотреть, что там у них на радио творится, было у всех в большой мере выявлено. А потом, когда появилось видео, и появилась возможность еще и увидеть… Поэтому радио будет жить! Долго!
Спасибо вам за столь прекрасные слова!
