Движение отечественного андерграунда – прогрессивной российской молодежи – неустанно набирает обороты, плавно перерастая из скромных, «подземных» встреч и сходок в мероприятия «внеземного» масштаба. Нередко поиски самого себя через свободу самовыражения сводятся к рыночным отношениям или даже откровенному плагиату и однотипности, т.е. к мейнстримному характеру, казалось бы, достаточно свежей мысли, переживающей эпоху подъема. И нельзя сказать, что течение мейнстрима не коснулось нашего сегодняшнего гостя, как бы ненароком попавшего в объектив, — 28-летнего Сергея Сироткина, столичного музыканта, уже становящегося легендой. Коснулось, сомнений нет. Да так, что он обернулся благозвучным архитектором и слепил свой новый мини-альбом «Мрамор», ударив самобытностью и естественностью звучания – вымирающим чертам полнящегося андерграунда – по застоявшейся однообразности и известной примитивности.
Вечером 15-го марта в Московском клубе «16 Тонн» состоялась презентация EP «Мрамор» Сергея Сироткина, дебютировавшего в прошлом году с мини-альбомом Challenger и завоевавшего гран-при в номинации Young Blood (Лучший Молодой Исполнитель Года) на фестивале Jagermeister Indie Awards.
В 20:00 был назначен сбор гостей, а в 20:30 непосредственно начало концерта. Однако в афише концерта мельком было также сказано о Сергее Бурухине, который, как и Сироткин, впервые презентовал свой одноименный сольный проект (Buruhin) и выступал в тот вечер на разогреве. Бурухин известен как басист (важно: не бас-гитарист, а электронный музыкант играющий бас при помощи синтезатора, семплов и т.д.) группы «Наадя», бывалом своеобразном коллективе. Оставаясь по-своему небольшой, тесной каморкой, андерграунд сплачивает исполнителей. Зачастую это напоминает ситуацию с небольшим городком: все друг друга знают, а здесь еще и уважают, и активно помогают. Поэтому «два Сергея» на одной сцене – это не случайность, и рассказать следует об обоих.
20:30. На сцену неспешно поднимаются два крепких парня. Одеты просто, взгляд отвлеченный, дышат одним воздухом, настраиваются сами и настраивают заготовленную аппаратуру. Зал не сразу понял, кто перед ними, но с блеском гитары под переливающимися лучами прожекторов слегка притомленный ожиданием зал поприветствовал дуэт под названием Escapist. За пультом стоял басист и вокалист Сергей Бурухин, а Gibson потирал в руках Александр Бобрусь, гитарист мелодик хардкор группы OF SOUND AND FURY.
Считается, что если выступление на разогреве «хуже» программы хедлайнера, то и выступать вам только на разогревах. К сожалению, ни своих имен, ни названий песен ребята не сдали – только название проекта мелькало на экране позади них. Поэтому можно дать лишь общее представление.
Все песни (около 5) на русском языке и тексты во многом не новы, хоть и проникновенны. Поднимаются все те же проблемы, известная в российской музыкальной среде удрученность, апатичность, отчасти безнадежность. Но нередко вокал Бурухина – местами даже нежный для крепкого бородача в кепке – с интересным многообразием эффектов (компрессоры, реверб, дилэй и т.п.) вкупе с динамичным и очень техничным исполнением Александра выводили абстрактные образы один за другим. Это не спасало положения, т.к. спасать-то нечего было: новые, более проработанные композиции Buruhin смогли бы «унести» каждого гостя, если бы они преподнесли что-то по-настоящему новое и такое же профессиональное, скромное и волнующее, как в тот вечер. Ближе к 9 вечера парни, будто никого не замечая, тихо поблагодарили и попрощались с слушателями, оставив песней раннее ремарку: «Сережа скоро подойдет». И вот этому «Сереже» неуловимым образом удалось совместить если не совсем невообразимые требования самых изощренных слушателей, то как минимум сложно совместимые. Впрочем, Сироткин и сам будто не ожидал этого.
21:10.
Поднимаются два новоиспеченных участника музыкального проекта Sirotkin – Владимир Хайдуров (клавишные, бэк-вокал) и Андрей Канушин (барабаны, драм-машина). Несколько мгновений спустя появилась, судя по овациям заметно оживившегося зала, знакомая и, пожалуй, самая ожидаемая фигура того вечера – Сергей Сироткин, фронтмен, гитарист, вокалист и автор всех песен.
Пару слов о «гвозде программы». Как и многие российские музыканты Сергей начинал (и продолжает) записывать львиную долю материала на дому, прибегая ко всевозможным соответствующим программам и утилитам. Большинство песен «Мрамора», по его словам, появились еще задолго до формирования самой группы. Музыкант также отмечает сильное влияние Radiohead, композитора Рича Врилэнда (известного как Disasterpeace) и музыки для советского кино Алексея Рыбникова. Особенно сильно, отмечает Сироткин, это отразилось на его любимой песни мини-альбома – «Бейся сердце, время биться», о которой скажем отдельно чуть позже.
Лидер харизматичного трио поздоровался, попросил воды и отметил неоспоримую важность этого концерта. Возмутительно простецкий внешний вид, располагающие к себе уставшая улыбка, недоумевающие глаза и дружелюбный, даже заигрывающий голос Сергея вместе с уютом затемненного зала и тесными рядами слушателей создавали семейную атмосферу.
Сет из 11 песен, не считая вызова на бис, получился очень насыщенным. Начало было бодрым – недолго думая барабанщик Андрей Канушин дал счет и «сердца начали биться». Как отмечает сам Сергей, «Бейся сердце, время биться» — его любимая песня, что он лишний раз подтвердил динамичным исполнением как в ходе основной программы, так и на бис. Динамика и ритмичность песни, подобные ходу часов, позволили Сергею и его группе вступить в некий контакт с практически полным залом – в основном ровесники Сергея, либо моложе.
Следующие две песни – «Запах Окраин» и англоязычная Imaginary Pilot – решили продлить интригу, поскольку взяты из работ прошлых лет. Уже на второй песни Сироткину подпевали «Мы падаем сами не зная куда», и каждый ставил запятую в этом заключении так, как было ближе к его сердцу. На вторую песню Сергей даже сделал видеоклип, отдающий нотками добротной психоделии, творившейся и на сцене, и в видеоряде за музыкантами, и в зале, и в самом клипе. Огромное впечатление создавала уверенность музыкантов, выражавшаяся не столько в снисходительных лицах, сколько в подаче текстов, которым не один и не два года, вкладывая в них дополнительный смысл сегодня, здесь и сейчас. Удивительным является и то, что Сироткин как сочинитель недалеко ушел от изведанной в прошлом тропы: он озирается по сторонам, украшая собранные идеи бесчисленными рефренами и повторами и облекая в музыкальную форму для упрощения восприятия.
Альбом из 6 песен скорее всего и задумывался как шестигранник: шесть неразрывно связанных нитей, сплетенных в едином порыве и, как следствие, наделенных единой мыслью, представляющей все новые и новые картины в зависимости от рассматриваемой вами, слушателем, грани. Здесь следует сделать оговорку по части андерграундной и инди-рок музыки: ставить Sirotkin в определенные жанровые рамки бессмысленно с тех пор, как сам музыкант изначально делает упор на самобытность, критикуя прочих исполнителей, но отчасти становясь частью критикуемого. Т.е. поиск «глубинного смысла» и тщательного анализа текстов песен, пускай и написанных местами очень удачно, в целом занятие неблагодарное в той среде, где ставка на «оригинальность» (нередко достигаемая откровенным бредом) слишком высока и необходима. Пожалуй, лучше самого Сергея о смысле «Мрамора», никто не скажет: «…для меня мрамор — скорее просто материал с красивой текстурой и благозвучным названием».
Так и случилось со следующими четырьмя новыми песнями. «Мун», «Небо нами недовольно», «Бояться лучше вместе» и «Голоса, имена и ты» — ударный костяк всего выступления, воспринятые публикой с особенной благодарностью. Группа просто могла уйти после шестой песни («Голоса, имена и ты») и восторга это вряд ли бы поубавило, поскольку все уже получили то, что хотели: между залом и сценой больше не было никаких границ. Сироткин и его ребята делали свое дело так просто и искренне, что каждое сказанное слово воспринималось как что-то до исступления знакомое, приятное душе. Ответов никаких не было – музыкальное единение только задавало вопросы. В первую очередь, конечно, вопросы к самому Сироткину. Отбрасывая тривиальные «что заставило его так думать?», все больше убеждаешься, что на сцене три те самых художника с «материалом с красивым текстурой», поскольку эстетикой стоит просто наслаждаться и переживать.
Перед исполнением 5-ой композиции («Голоса, имена и ты») Сергей обратился к залу: «Я недавно заболел, и вот уже три дня на кипятке и сплю в одежде. Голос немного сел, и возможно некоторые моменты этой песни не будут получаться. Поэтому если можете…», и певца оборвало громкое, а затем и дружное «Подпоем!». Покачиваясь в такт, смущенные молодые девушки и достаточно редкие силуэты молодых людей и, что интересно, людей постарше сначала тихо, а затем с характерным усилением помогали Сироткину вытянуть высокую альбомную ноту. Впрочем, едва ли представляется возможным найти какие-либо отличия концертной версии от студийно записи. Конечно, не стоит гадать, была ли это хитрость с целью создания еще более интимной атмосферы «у костра», или же простуда действительно раздражала связки. Куда более интригующим представляется взаимосвязь поставщиков музыкальных образов, проецируемых в сознании одной лишь мелодией, и самих слушателей, многие из которых могут и не прислушиваться к значению слов. Действо, длившееся около часа, поддерживала определенный порог вовлеченности, где две стороны будто проводили ритуал и передавали друг другу энергию.
Сет-лист Sirotkin завершается песней «Музыка, а не я», которой предшествует исполнение трех композиций для искушенных поклонников творчества скромных добряков. «Пой», «Океан» и «Герои» продолжили тему возрождения образов в сознании слушателя. Вероятно, на облегченном восприятии сказались и установившаяся атмосфера доверия, и краски освещения, и некая отвлеченность, которая больше прослеживается именно в новом EP.
«Музыка, а не я» ни в коем случае не оправдывает Сироткина как музыканта и исполнителя. Слова, местами как бы намеренно невнятно произнесенные Сергеем, а иногда для отдельного эффектам даже слогами, не скрывают что-либо неизведанное, но вдруг найденное Сергеем и с гордостью показанное на «Мраморе». Перед нами скорее исповедь, романтическая история, в которой, несмотря на обилие голосов и бэк вокала вкупе с прерывистым дыханием Сироткина и перкуссии, чувствуется недосказанность и усталость. Иной раз можно вообразить и силу музыки над человеком, который «и не при чем», т.е. беспомощен перед ней и «не нужен» ей для ее существования, что особенно интересно при учете того факта, что укрощением струн занимается именно венец природы.
Еще раз поблагодарив всех «за то, что пришли», Sirotkin подошли к краю сцены и вышли на поклон, отдавая дань заполненному от входа помещению, в которое все прибывали и прибывали новые люди. Однако увлеченная публика отказалась отпускать трио, «вынудив» коллектив трижды выйти на бис, чтобы в унисон спеть и даже отбить ритм «Героев».
О мотиве «Мрамора» и основном настроении Сергей высказался так: «непонимание, неприятие, усталость, надежда, а потом потеря надежды».
Так в чем же самобытность и новизна Сироткина, и так ли они важны? Ответы на подобного рода вопроса стараются прикрыть завесой типа: «Грань между новым словом и чем-то старым и украденным едва различима». В свою очередь проще и вернее не вводить рядового слушателя, слушающего музыку для себя самого, подкрепления своих переживаний и сознания, в заблуждение размытыми суждениями и в принципе отказаться от рассмотрения такой проблемы. Аудитория столичного андерграунда падка на броские, временами бессмысленные мерцания экрана и струн, но все же в своем уме для различения свежего дыхания музыки и бездумных штампов.
Кому-то Сироткин покажется новатором, а кому-то Бурухин, а кто-то и вовсе невзлюбит ни первого, ни второго. И хотя многие, в т.ч. и вышеупомянутые музыканты, приходят в музыку устав от ее прослушивания и решив высказаться самим, «разогревающая» программа Бурухина и Sirotkin как одно целое определенно достойны внимания и заслуживают похвалы. Пожелаем им дальнейших успехов, выходящих далеко за пределы гостеприимного клуба «16 Тонн» и не ограничивающихся никакими концертными площадками и стадионами.
Фотограф: Кулакова Дарья
