Танцы в дыму с Александром Гудковым, светоискусство, прекрасное “несерьезно”, неосязаемое “прекрасное”, элементарные сложные истины, чистый восторг и двухчасовой музыкальный trip, ведущий к “Вечному взрыву”— наверное, точно праздник.
СБПЧ выступили в Москве. Наверное, это точно было в Adrenaline Stadium, а может, это было где-нибудь ещё, но не важно. В любом случае, это было идеальное место.
Свет менялся от силуэтно-синего, тревожно-красного, до расслабляющего радужного и чем-то напоминающего кабаре-шоу. Главные герои — Кирилл Иванов и Женя Борзых непринужденны и веселы. Женя дразнится, показывая язык, Кирилл приводит в порядок свой внешний вид, послушно заправляя раздолбайски выпущенную рубашку под псевдо-пристальным взглядом. Сложно воспринимать их музыку слишком серьезно, в то же время… Это скорее для тех, кто вечно находится на какой-то эйфорической волне, и не важно, чем она вызвана. На Титанике ведь тоже играл оркестр.
”Это было навсегда, пока не кончилось совсем”.
Если всё же на миллисекунду переключиться с эмоционального на аналитику, можно увидеть черты отличия новой пластинки от предыдущей. Это не только звук, это посыл. Если “Мы не спали, мы снились” — собирательный образ переживающего внутренний кризис героя, которого штормит и кидает в крайности, то “Наверное, точно” — образ героя, кризис преодолевшего.
“И в общем все позабыл, в голове один дым
Я только помню: я точно кем-то любим”.
В какой-то момент свет меняется так, что становится не видно лиц, одни только силуэты. Женя, успевшая незадолго до этого надеть пальто (не на голое тело) для исполнения трека “Такси”, проходит из одного конца сцены в другой и, подобно трюку из фильма “Иллюзия Обмана”, меняется местами со схожей фигурой. Фигура оказывается небезызвестным Александром Гудковым. Пока Кирилл ускоряет ритм за диджейской установкой, Саша и Женя пантомимой изображают ссору, в конце которой то самое пальто летит на головы зрителей. Буйство действий сменяется лирикой.
“Мы были вместе все, теперь одни.
Так много беготни и болтовни.
Ты лучше уходи и не тяни,
Кому?”
Даже непривычно видеть Александра Гудкова таким…серьезным? Но от меланхолии ничего не остается, когда играет следующий трек. Отмочив с группой “Танец “Желание”, Саша покидает сцену.
Всё это время между творцами происходило волшебство обыкновенного человеческого. Неосязаемый поток любви и тепла: улыбки, взгляды, объятия. Девушка на бэк-вокале крепко обнимает стоящую рядом бэк-вокалистку, а после, смеясь, падает на пол, радуясь тому, что прожила очередной трек. В какой то момент Женя прыгает на шею Кирилла, и крепко обнявшись они стоят около минуты. Это выглядит сценически логично, но при этом так естественно, непринуждённо. Good Vibes, пронизывая каждую следующую песню, тащат со дна (а точнее, бесцеремонно пинают) в направлении светлого.
“— Нет надежды.
— А если найду?”
“У нас серьезная компания, мы занимаемся серьезными вещами…” — в социуме, где концентрация этой непонятной нематериальной субстанции превысила все крайние отметки красного, СБПЧ разряжают в тебя подряд три обоймы абсурдно пре-красного. Несерьёзно о серьезном, абсурдно о главном (или главное об абсурдном?). Когда отчаяние черное и плохо настолько, что все четыре стороны закрыты для отступления, что остаётся делать? Танцевать! Иначе почему бьют фанфары и сотни людей в зале воспевают, не иначе, каждой клеткой тела двигаясь в такт, строчки:
“ Всё, что может провалиться — проваливается,
Наша идея была провалом.
Всё, что может провалиться — проваливается.
Так нам и надо, а нам всё мало” ?
Конец. Сцена пустеет, а нам всё мало. “Ещё!” градом бомб штурмует светящийся островок из темноты зала. В общем то, все знают, что это не конец. Кирилл снова выходит на сцену. Не выходит, выскакивает, пародируя прыжок обезьяны, или бешеной лани, или ещё какого-то животного, без толики скованности. “Я тебя люблю, жаль нельзя сказать короче” — время самых громких гимнов.
“Выжечь на сердце железом раскаленным
Четыре горячих слова — ”Хочу быть всегда влюбленным”!
— а я вспоминаю слова одной из песен Zero People: “Открытое сердце должно быть из стали”, и думаю, что смело же это однако, быть всегда влюблённым!
Нарастающий семпл с первых нот окутывает тело приятной волной, заставляя что-то в районе диафрагмы рвануть вверх. Нет, не заставляет, и даже не добровольно принуждает. Это как когда в Петербурге выходит солнце, медленно, как в режиме слоумо, как когда взлетает самолёт, который через пару часов приземлится в новом месте, момент, когда все процессы замедляются в ожидании всплеска. Радужный свет вновь заливает сцену, и сотни хлопков в такт хлопающим на сцене, задают ритм в ожидании мантры. «У нас есть всё, чтобы жить вечно, у нас есть всё, хватит на всех». Почему ТАК просто, почему ТАК…идеально? На сцене вновь появляется Саша Гудков. Кирилл выбегает в зал. Невозможно разглядеть, что происходит в центре, но стоявшие там счастливчики надолго подзарядили карму. Пройдя через утробу тел, Кирилл возвращается на сцену с градом пота на лице. Праздник продолжается. Одна из девушек на бэк-вокале, с блёстками на лице, прыгая и смеясь напоминает счастливого ребёнка, впервые встречающего Новый год. Музыканты покидают сцену, Саша с Женей попутно дарят зрителям ещё один шутливый перформанс. Под непрекращающуюся музыкальную тему зрители начинают расходиться. Наконец стало возможным лучше приглядеться к людям. Яркие, с блестками на лицах, мечтательно-легкие парни и девушки продолжают кружиться по залу, более не стесненные ограниченностью пространства. С необыкновенной нежностью и восторгом обнимают друг друга влюбленные. Во всем еле ощутимо присутствует нечто эйфорическое, живущее по другим законам.
Снова что-то происходит на сцене. Они опять возвращаются и люди вприпрыжку стекаются, как звери на водопой. Без агрессии и соперничества за место под солнцем, они поднимают руки вверх, вновь приветствуя музыкантов. «И позади только страх и увечья, а впереди — радость и смех».
Я не вижу вокруг себя никого, старше 18-ти. Конечно, большинству из них уже за 20, но сейчас им снова 17. Взрослые парни и девушки качают руками, прыгают и кричат в абсолютно чистом детском восторге, словно каждый сбросил с себя килотонну тяготившего. Черт, слишком соблазнительно. Присоединяюсь к ним. Мы отрываемся мысками от пола, шейкером распределяя по телу льющуюся со сцены мантру.
“Для нежных и трепетных,
Для всех мягких сердцем
Ты. Вечный. Взрыв”.
