В последний день осени Москве пришлось, а точнее — посчастливилось впитать немного крови, пота и безудержного глэм-рока, ведь в город в очередной раз нагрянула эпатажная группа W.A.S.P. Московский концерт завершал европейский тур группы с длинным названием Re-Idolized: The 25th Anniversary of The Crimson Idol. Как вы уже поняли, группа в третий раз чествует свой самый нашумевший и сильный альбом Crimson Idol, ту самую рок-оперу, которая в середине девяностых подняла W.A.S.P. на совершенно новый уровень, показав, что глэм-рокеры умеют петь не только о выпивке и сексе. Ностальгическое настроение смешивается с коммерческой ноткой, и снова Блэки Лоулесс со сцены рассказывает историю одинокого мальчишки Джонатана Стила, который сбегает из дома и становится рок-звездой, но разочаровавшись в мире, кончает жизнь самоубийством, повесившись на струнах собственной гитары. К двадцатипятилетию легендарный альбом был перезаписан группой, были добавлены еще четыре новых трека, которые не вошли в первоначальный вариант. Ну а вишенкой на торте стал релиз концептуального фильма, визауализации Crimson Idol, выход которого задерживался многие годы и показывался лишь на концертах группы. Перед концертом фронтмен группы Блэки Лоулесс дал пресс-конференцию в ИТАР-ТАСС, где рассказал всем присутствующим парочку интересных историй.
O Crimson Idol
Альбому Crimson Idol исполнилось двадцать пять лет. Мы далеко не первый раз выступаем в России и нам здесь очень нравится. Я считаю, что это отличное место для завершающего концерта этого тура. Мы не просто играем концерт, а делаем шоу, на котором показываем кино в рок-исполнении. Не стоит сравнивать меня с главным героем рок-оперы. У меня всегда были хорошие отношения с родителями. Но меня часто спрашивали: «Как попасть оттуда где сейчас я туда, где находитесь вы?» Я рассказывал, они говорили «да, да, да», но в одно ухо влетает, из другого вылетает. И тогда я решил написать историю, в котором показал бы не свет и славу, а про то, как на самом деле тяжело быть рок-звездой. И если они послушали, поняли и до сих пор хотят этим заниматься — ну что ж, вперед!Есть некоторые авторы, которые всю жизнь работают над одной и той же историей, дописывают ее, додумывают… Я не из таких. Я считаю эту историю законченной, но она очень глубокая, ее можно изучать довольно долго. Поэтому мы посвятили много времени каждому из персонажей.
О музыкальной индустрии
Сегодня музыкальная индустрия невероятно изменилась. Мы делим одного менеджера с Iron Maiden, и шесть недель назад я разговаривал с ним на эту тему. Он сказал, что когда ему задают вопрос о том, как сейчас раскрутить группу, он не знает, что ответить, у него нет необходимых инструментов. Когда кто-нибудь поймет — дайте нам знать!
О новом релизе
В некотором роде мы считаем новый релиз саундтреком к фильму. Не могу сказать, что следует сделать нашим новым поклонникам в первую очередь: послушать оригинальную версию альбома или сразу новую. Не знаю, какая из них лучше, Это как размышлять над тем, что же сделать вначале — прочитать книгу или сразу смотреть фильм по ней? Можно сказать, мы перешли от обычного кино к 3D. Когда мы работали над всем этим, то много раз слушали оригинальный альбом, потом перевосводили все раз пять. И когда запись стала максимально похожа на то, что мы хотим, я сказал продюсеру: «Вот оно! На этом и остановимся».
О четырех новых песнях
В моем понимании, новые композиции в переиздании альбома завершают эту историю, хотя полностью закончить ее, конечно, невозможно. Перед выходом альбома, двадцать пять лет назад, мы работали над ним два года и никак не могли поставить финальную точку. Но мы понимали, что необходимо что-то выдать уже. Но на самом деле история никогда не заканчивается — к ней всегда можно добавить еще что-то.
О ссоре с Крисом Холмсом
Иногда родители разводятся, а ребенок невероятно хочет, чтобы они снова сошлись. Но это не происходит. И здесь как раз один из таких случаев.
О голосовом тонусе
В 1993 году я очень сильно сорвал голос. Я не был уверен, смогу ли в принципе теперь петь. Когда ты обычно приходишь в кабинет к врачу в Беверли Хиллз, то у большинства из них все стены завешены сертификатами, дипломами… Но тут я вхожу в офис, и у доктора комната в золотых пластинках. Я понял, что пришел к правильному специалисту! Он осмотрел меня и сказал: «Да, тяжело, но если ты будешь делать все так, как я скажу, то все будет хорошо. Я смогу вернуть тебе голос, и ты точно будешь другим после этого». Девять недель я молчал. Я ходил с блокнотом и записывал, что хотел сказать. Мне запретили отвечать на телефонные звонки, если в дверь стучали, я не открывал. Вообще, я беру пример со спринтеров-олимпийцев. Что они делают перед соревнованием? Разминаются. Связки — те же самые мышцы: ты разогреваешь их, в них поступает кровь. Как ты относишься к ним, также они тебе за это платят. Не думай, что если ты будешь бухать и употреблять наркотики, то все будет хорошо. Кстати, доктор был совершенно прав, когда сказал, что я не буду таким, как раньше. Я стал гораздо лучше.
О выборе в жизни
У меня был шанс стать профессиональным бейсболистом. До сих пор большой фанат этой игры. Но… Первое мое воспоминание было в два года: я услышал Sweet Sixteen Чака Берри. Я сидел за столом с родителями, они ели пончики. Я помню это как сейчас только благодаря этой песне. Я не знаю, откуда звучала эта, но ощутил непередаваемые эмоции. В некотором смысле это то, о чем Crimson Idol. Когда меня спрашивают «Как ты добился успеха?» Я отвечаю: «Это не я добился успеха — он сам пришел».
О личных идолах
В первую очередь — Чак Берри. Нельзя не упомянуть о The Beatles. Также большое влияние оказала первая канадская хэви-метал группа Steppenwolf. Когда я услышал их песню Born to be Wild, у меня были те же эмоции, что и со Sweet Sixteen Чака Берри: просто башню сорвало.
О самом впечатляющем концерте в жизни
Первое, что приходит в голову — концерт, который я, возможно, помню хуже всего. 1992 год, только что вышел Crimson Idol. Мы готовились к фестивалю Monsters of Rock в Англии. А за четыре дня до концерта я очень сильно заболел. Когда прилетели, еле дошел до номера в отеле в Лондоне и просто вырубился. Местный доктор обследовал меня и сказал: «Знаешь, я два дня назад осматривал Майкла Джексона. Не знаю, что это, но у вас одна и та же болезнь!» Кстати, из-за нее Майкл отменил шоу на стадионе Уэмбли. Доктор дал мне две таблетки и сказал: «Одну примешь сейчас, а вторую — за два часа до концерта». Я добрался до площадки и понял, что мир стал будто в замедленной съемке: я не вижу никого, все протекает очень медленно. На четвертой песне я поднял глаза, а передо мной — сто восемьдесят тысяч человек. И мне было так странно и хорошо от этой пилюли, что я думаю: «Ничего себе! Вы посмотрите на всех этих людей!» Дэвид Гилмор, кстати, рассказывал как появилась его песня Comfortably numb: врач тоже дал ему какие-то чудо таблетки, и все было как в тумане. То есть я помню происходящее, но в то же время нет!
О самом необычном подарке поклонника
Честно, я не понимаю, что такого мы вытворяем, ведь на нас очень необычно реагируют фанаты… Но шестнадцать лет назад одна девушка передала нашему тур-менеджеру дневник, который она вела на протяжении двух лет. И в нем было крайне подробно описано, что мы делали с ней эти последние два года. Я взглянул на страницы и увидел, что чернила были коричневыми. «Просмотри внимательнее» — сказал тур-менеджер. Она написала весь дневник кровью.
О собственном любимом альбоме
The Headless Children 1992 года. Без него не было бы Crimson Idol. Это был первый раз, когда мы перестали слушать, что говорят наши звукозаписывающие компании и начали делать только так, как сами хотим. Это было рождение музыкантов, свободных от продюсеров и лейблов.
О цели своей музыки
Я пытаюсь заставить людей думать, а не создаю музыкальный фаст-фуд. Я стремлюсь написать такую музыку, чтобы когда ты слушал ее сейчас, ты понимал бы одно, а через пять лет — совершенно другое. Потому что тот, кем ты станешь через пять лет, будет сильно отличаться от тебя сегодняшнего. Это многоуровневое творчество, которое задает больше вопросов, чем дает ответов. Любое искусство, будь ты художник, скульптор, музыкант, должно заставлять человека думать. И если она не заставляет тебя размышлять над чем-то, как поп-музыка, то ничего плохого в этом нет. Только это уже совсем не искусство. Именно те вопросы, которые я задаю в текстах своих песен, делает моих поклонников такими, какие они есть.
